Геннадий Морозов

ЕСЕНИН И БЛОК

Поэма

                  Стихи чистые, голосистые,
                  многословные. Язык.
                  Пометка А. Блока на записке
                  С. Есенина. 9 марта 1915 г.

ПРИЕЗД ПОЭТА В ПЕТРОГРАД

ЕСЕНИН
(Порывисто)

«Да, да, конечно, только с Блоком
Нужна мне встреча. Только с ним
Поговорить бы!.. Одинок он…
Враги язвят: невыносим,

Заносчив, желчен и надменен.
Ах, что там будет — всё равно!»
И хоть в смятении Есенин,
Но восклицает: «Решено!»

Придя утром на квартиру к Александру Блоку и не застав его, молодой поэт оставил записку, в которой сообщал, что придёт вторично часа в четыре. Всё остальное время он потратил на ознакомление с центром города, поразившим его классической и одухотворённой красотой. По пути заглядывал он и в те места, где шла оживлённая торговля книгами, заходил в гулкие каменные дворы, населённые ютившийся там городской беднотой блистательной северной столицы.
Смешанные и противоречивые чувства от увиденного, владели в тот день впечатлительной душой юного Сергея Есенина.
Кляня в сердцах людскую давку,
Смешки курсисточек презрев.
Он в книжную заходит лавку
И там стоит, остолбенев.

Читает: Бунин, Белый, Брюсов,
Волошин, Бальмонт, Клюев, Блок…
И взмок под шапкой светло-русый,
Чуть золотистый завиток,

Пропахший рожью, жарким летом...

ЕСЕНИН
(Восторженно)

«Ну и настали времена!
Какое сонмище поэтов!

Какие блещут имена!

Уже их книги знает, ценит
Читатель. Слава и почёт.
А тут живёшь… подобно тени.
Подхватит ветер — и несёт!»

Вот и занёс тебя ветрюга
Сюда, как листья под обрыв…

ЕСЕНИН
(Печально)

«Да, жизнь здесь жестка, что подпруга!»
Но есть — характер! И — порыв!

Ведь ты, Есенин, крепкой хватки.
И пусть ещё не знаменит,
Но кинешь многих на лопатки,
А стих твой — бронзой прозвенит.
Ну а покуда, а покуда
Бурливый Невский, толкотня,
Дыханье северной остуды…
На склоне мартовского дня

На Офицерскую торопко
Ты поспешишь, вспотев чуток.
Как школьник — радостно и робко
Шагнешь на блоковский порог.

Слегка поежась, сгорбишь плечи…

БЛОК
(Приветливо)

«Входите, юноша, прошу!..»
Блок дома проще и сердечней…

БЛОК
(Заинтересованно)

«Должно быть пишете?!»

ЕСЕНИН
(Волнуясь)

«Пишу!..
Особенно… когда полями
Брожу… Мне слышится напев!..»
И озорно тряхнув кудрями
И замкнутость преодолев,

Блок отпахнет рубашки ворот,
Откинет прядку от виска…

БЛОК
(Оживлённо)

«Ну как, понравился Вам город?»

ЕСЕНИН
(Как бы в раздумье)

«Нева не тихая Ока —
Бунтарский дух в её глубинах.
Хоть и во льду сейчас она,
Но веет силою былинной
От ледяного полотна.

А Невский дивен: блеск, величье!
Какие высятся дома!
Щебечут барышни по-птичьи,
А вот в ночлежках пьяниц тьма.

У нас, в селе, и то их меньше,
Но тоже пьют. А мера — ковш.
Зато ни-ни курящих женщин,
А здесь не ищешь, да найдешь

На той же Лиговке. Вот место:
Зашёл за угол — и хана!
В глуши обшарпанных подъездов
Попойки. Ножики. Шпана.

Я драпанул. Прибьют, бандюги!
К Петру рванулся. На коне
Летит сквозь снег. Поводья туги.
Взглянул — и страшно стало мне.

Уж больно вскинуты копыта
Высоко. Царская рука
Промозглым воздухом набита.
И давит, давит… Облака

И те обходят стороною
Сенатскую. Стремятся вбок…»
Покачивая головою,
Идёт Есенин. Рядом — Блок.

Светлеют своды коридора.
От двери тянет холодком.
И от шагов и разговора
Повеселел уютный дом.

ЕСЕНИН
(Радостно)

«Хоть я из края изб и прясел —
Мне городской не чужд пейзаж.
Что говорить?! Он так прекрасен
Неповторимый город ваш!

Я словно в сон в него поверил —
Легко мне стало… Хорошо!
Ладонь тянулась к ручке двери,
Хотел зайти, но… не зашёл

В Дом Пушкина… Я вдруг смутился.
Гонимый в спину ветерком,
От Мойки к Вам заторопился —
Клонилась стрелка к четырём».

Блок деликатен. Вежлив. Сдержан.
Он про себя в тот миг решит:

БЛОК
(Приглядываясь к Есенину)

«Каков парнишка! Розов, нежен
Румянец щёк… Он прочно сшит
Природой русской… Знать привержен
К ней тайный зов его души.
А чувства взрывчаты, как порох!»

БЛОК
(Вслух, гостеприимно)

«Ну что ж, идемте в кабинет?!»
Вошли… Бумаги белый ворох
Придавлен книгой.

БЛОК
(Дружелюбно)

«Ну, поэт,
Садитесь ближе. Не стесняйтесь!»
Есенин в кресло сел. Умолк.
В больших шкафах тома теснятся.
Высок, как небо, потолок.

Блок за столом… Как отстранение
Бросает взгляд свой за окно!
Локтями давит напряжённо
Стола зелёное сукно.

А на стекле узоров глянцы.
Синеет сумрак, гаснет день…
Читает Блок стихи рязанца —
И слышит голос деревень.

Слегка подрагивают губы,
А пальцы нервны и сухи.

БЛОК
(Про себя, с восхищением)

«Пусть по отделке строфы грубы,
Но как… задиристы стихи

И образны!.. Как веют новью!
Сколь мыслей могут зачерпнуть!
Какая в них любовь сыновья
К Руси крестьянской!.. Вот их суть».

БЛОК
(Горестно)

«Больное, злое время нынче.
В пластах народных зреет взрыв.
И опасаясь зуботычин —
Не вылезает из норы

Дворцовой, царь наш. Слабосилен,
Чтоб отыскать какой-то ход.
Всё ближе Крестный День России…
И не безмолвствует народ.

(Затяжное молчание)

Блок и Есенин… Как их всё же
Роднит одна и та же боль!
Одно их мучит и тревожит:
Да уж не голый ли король

Россией правит? Сколько рыщет
У Трона бесов и воров!
Слеза из глаз вот-вот забрызжет…
Печален Блок, угрюм, суров.

БЛОК
(Обращаясь к Есенину)

«Стихи чисты и голосисты.
Я помогу. Я предприму…»
А за стеною ветра свисты.
Блок пишет. Радостно ему

Касаться перышком бумаги,
Шуршать конвертом, говорить:

БЛОК
(Предостерегающе)

«Вы полны внутренней отваги.
Вас будут яростно травить

Те, кому Родина помеха,
Бревно в глазу… Подкожный страх
Торопит их на Запад ехать…
И едут, бранью на устах.

(Пауза, затяжное молчание)

БЛОК
(Подаёт конверт Есенину)

«Здесь письма… К адресатам этим
Идите… Встретят Мурашёв
И Городецкий. Вы им — верьте.
Ну и не трусьте. Хорошо?

Быть может денег нет? Возьмите!
И оставайтесь на обед».
(Протягивает Есенину купюру)

ЕСЕНИН
(Сдержанно)

«Нет, нет, не надо! Извините…
За Вашу книгу и совет,

За письма — кланяюсь… Спасибо!..»
Он встал. Порывисто шагнул
К старинной двери… Чувства дыбом
В нем поднялись. И странный гул

Стал вдруг в душе его томиться,
Не ощущал который впредь…
Он вышел. Улица и лица.
Снег не даёт ему глядеть

На окна Блока, что во мраке
Горят, подернувшись ледком.
Бредут бездомные собаки
За молчаливым стариком.

Старуха голосом елейным
Прохожих молит о гроше.

И одиноко и метельно
В живой есенинской душе.

В хмельном бреду бубнит калека:
«Народ в разброде… Что же царь?!»

ЕСЕНИН
(Грустно, рассеянно)

«Как странно! Пряжка… И — аптека.
А вон и уличный фонарь,
Воспетый блоковской строкою,
Написанной в ночи глухой,
Такой наполненной тоскою,
Что хоть топись иль волком вой!»

(Задумавшись, цитирует)

«Ночь. Улица. Фонарь. Аптека».

(Останавливается около фонаря и, обращаясь к нему, озорно хлопает ладонью по его чугунному основанию).

ЕСЕНИН
(Пылко, воодушевленно)

«Сияй, фонарь, стеклянным оком
На петроградском сквозняке!

(Обернувшись к дому Блока)

Светите, блоковские окна!
…В стране темно, как в кабаке».

(Окрылённый счастливой встречей с Блоком, весело и беззаботно посвистывая, Есенин порывисто идёт по Офицерской улице, призрачно исчезая в синеющих сумерках северной столицы).

Пояснения к поэме

«Житуха жестка, что подпруга!» — Есенин сравнивает городскую жизнь с деревенской. В городе жизнь дорогая.
«На склоне мартовского дня» — Есенин был у Блока 9 марта 1915 года.
«На Офицерскую торопко…» — улица, где жил А. Блок.
«На той же Лиговке…» — имеется в виду Лиговский проспект, один из наиболее криминальных мест города.
«К Петру рванулся…» — имеется в виду «Медный всадник». «В Дом Пушкина…» — расположен по адресу: Набережная Мойки, 12.
«Клонилась стрелка к четырем» — в записке, оставленной А. Блоку, юный С. Есенин писал: «Хотел бы зайти часа в четыре…»
«В пластах народных зреет взрыв…» — во всем чувствовалась приближающаяся революция.
«Все ближе Крестный День России…» — то есть день, в который поменялась власть.
«И не безмолвствует народ…» — заимствовано у А. С. Пушкина, но здесь иная ситуация, чем в «Борисе Годунове» («Народ безмолвствует…»).
С. Мурашёв — литератор, С. Городецкий — поэт.
«Пряжка… И аптека» — речка, протекающая у дома Блока. Аптека запечатлена им в строке: «Ночь. Улица. Фонарь. Аптека.»