Михаил Дидусенко

Крым, год 16-й

Ещё нет радио, и телефон —
“Девушка, дайте мне...”.
Война, но в Крыму сухой закон
действителен не вполне.
К Волошину, в отпуск,
естественно, с фронта
прикатил молодой Гумилёв.
Пыль. Коктебель. Всероссийская фронда,
Бунин, какой-то Шмелёв...
Наскучив морем, беседой, чтеньем,
тем, что “diem” действительно надо “carpe”,
а отпуск — тю-тю, а где оно, вдохновенье?
Даже порой казалось, что Крым — это остров на русской карте, —
а какие вина поспели к тому году!
Что там Шустов или “Столовое № 22”?
А какую Господь погоду
ниспослал, не обижаясь на поэтов, юродивых и не помнящих своего родства, —
так вот, тогда они взяли за правило
по утрам уходить в горы.
Возвращались к обеду, с сачками и банками, полными скорпионов.
А вечером в доме такие гремели споры,
что и татары пугались, когда Гумилёв с Волошиным
стравливали своих чемпионов,
играя на победителя... О, слова тех лет!
“Спорт”, “шофёр”, может быть, “драндулет”,
“магнето” — во всяком случае.
Чем у них кончились скорпионьи “бои без правил”,
я не знаю: начал читать, оставил,
да и забыл. Не о том я и не к тому.
Мы знаем, как завершили они свой путь,
а мне сегодня кажется самому,
что и я за стеклом и даже могу взглянуть
в чьи-то глаза с радужными зрачками...
Впрочем, возможно, у меня плохо с очками.
Ладно. Захотелось вдруг представить век молодым —
то есть война, 16-й год, Крым.