Евгений Евтушенко

Мать Маяковского

В мягком стареньком кресле сидит она,
                                                             ласково глядя
на гостей молодых,
                               на веселье, на споры и пыл.
Угощает вареньем:
                               «Айвовое...
                                         Из Багдади...
Обязательно кушайте...
                               Он его очень любил».
Для нее он всегда был худым и простуженным,
до варенья охотником и пастилы —
словом, просто Володей,
                                         которому нужно
дать поесть,
                     чай согреть
                                         и постель постелить.
Сразу было ей ясно,
                                    когда тосковал он о ком-то,
но она не могла разобраться во многом другом
и ту самую страшную желтую кофту,
чуть вздыхая,
                     гладила утюгом.
Он гремел на эстрадах,
                               веселый и грозно остривший,
но она-то ведь знала,
                               как дома потом,
ей в колени упав головою остриженной,
он дышал тяжело
                               со стиснутым ртом.
Без него ей так трудно,
                               да и мало уж силы...
В мягком стареньком кресле
                                         сидит она, руки сложив.
Ей сегодня гости опять про сына
говорят, что не умер,
                               что с ними,
                                                   что жив,
говорят про бессмертье,
                                         про все такое...
Ну а ей бы —
                     припасть к нему просто на грудь,
его жесткую голову
                               медленно
                                                   тронуть рукою
и за то, что так часто он курит,
                                                    опять упрекнуть...