Роберт Рождественский

Памяти Василия Шукшина

До крайнего порога
вели его,
        спеша, —
алтайская порода
и добрая душа…

Пожалуйста, ответьте,
прервав
       хвалебный вой:
вы что, —
узнав о смерти, —
прочли его
             впервой?!
Пожалуйста, скажите,
уняв
     взыгравший пыл:
неужто он
при жизни
хоть в чём-то хуже
                        был?!
Поминные застолья,
заупокойный звон…
Талантливее —
               что ли —
стал
     в чёрной рамке
                           он?!
Убийственно жестоки,
намеренно горьки
посмертные
восторги,
надгробные
дружки.
Столбы словесной пыли
и фимиамный дым…

А где ж вы раньше
                         были, —
когда он был
живым?