ДОМ ПОЭТА. ПОСВЯЩЕНИЕ МАРИНЕ ЦВЕТАЕВОЙ
Борисоглебский переулок
Прижался к городской стене,
Сбежав от суеты и гула
В Новоарбатской стороне.
Там дом стоит, известный многим
По именам и адресам,
И от него ведут дороги
К российским душам и сердцам.
Над ним качнуло небо вечность
В пространстве боли и любви,
Жила там хрупкая известность
С искусством чистым "визави".
Фарфор изысканной работы
Томил кофейный аромат,
Была прислуга — все заботы —
Плести в строках свой дивный сад.
Звучал рояль, горели свечи.
Гостям так мило за столом!
И падал свет, как снег, на плечи,
Болтали дивно обо всём...
А в комнате другой, причудной,
Хозяйку ждал любимый стол,
И каждый вечер мёдом лунным
Струился шёлковый "глагол".
Всё изменилось в одночасье:
Стремительный кровавый год,
Унёс потоком жизнь и счастье,
Перешагнув через порог.
Камин глотал дощечки стула,
Зима взяла измором в плен
И душу, точно спину, гнула,
Не обещая перемен.
На стылой кухне дни, как вечность,
И одиночество внутри,
Забыты встречи и беспечность —
Лишь жар поэта до зари.
Как покидала дом любимый
Пред многолетнею тоской?
И кем была тогда судимой
Перед Россией и толпой?
Пережила. И годы странствий
Измученной души твоей,
Всё же вернули то пространство,
Которое тебе милей.
Дом в переулке не дождался
Ни возвращенья, ни следов —
Он нам как памятник остался
Твоих немеркнущих стихов.
Прижался к городской стене,
Сбежав от суеты и гула
В Новоарбатской стороне.
Там дом стоит, известный многим
По именам и адресам,
И от него ведут дороги
К российским душам и сердцам.
Над ним качнуло небо вечность
В пространстве боли и любви,
Жила там хрупкая известность
С искусством чистым "визави".
Фарфор изысканной работы
Томил кофейный аромат,
Была прислуга — все заботы —
Плести в строках свой дивный сад.
Звучал рояль, горели свечи.
Гостям так мило за столом!
И падал свет, как снег, на плечи,
Болтали дивно обо всём...
А в комнате другой, причудной,
Хозяйку ждал любимый стол,
И каждый вечер мёдом лунным
Струился шёлковый "глагол".
Всё изменилось в одночасье:
Стремительный кровавый год,
Унёс потоком жизнь и счастье,
Перешагнув через порог.
Камин глотал дощечки стула,
Зима взяла измором в плен
И душу, точно спину, гнула,
Не обещая перемен.
На стылой кухне дни, как вечность,
И одиночество внутри,
Забыты встречи и беспечность —
Лишь жар поэта до зари.
Как покидала дом любимый
Пред многолетнею тоской?
И кем была тогда судимой
Перед Россией и толпой?
Пережила. И годы странствий
Измученной души твоей,
Всё же вернули то пространство,
Которое тебе милей.
Дом в переулке не дождался
Ни возвращенья, ни следов —
Он нам как памятник остался
Твоих немеркнущих стихов.

Комментариев нет:
Отправить комментарий