Владимир Корнилов

ПЛАЧ ПО СЛУЦКОМУ

Венок сонетов

1

В стихах дышала ярость,
И каждая строфа,
Как туча, приближалась,
Неясная сперва.
Он чуял гул. Сжималась
Рука, ища слова,
Была в которых жалость
И доброта жива.
Он был поэт эпохи,
Что оттепель звалась,
И ей не слал попреки,
Что нехотя плелась;
Он лез в ее пророки,
В стихах пылала страсть.

2
В стихах пылала страсть
Отчаянно и жарко!
И как в восторг не впасть,
Когда сверкали ярко
И рифменная снасть,
И справка, и ремарка,
Стихия в них слилась
Со щедростью подарка.
Когда огромен дар,
Годна любая малость:
Ее, как в лузу шар,
Вгонял, сама вгонялась!
Когда внутри был жар,
Все Слуцкому давалось.

3
Все Слуцкому давалось.
Отнюдь не на авось.
И мысли возмужалость
Пронзала нас насквозь.
И ритм, родясь как шалость,
Тревогой тотчас рос.
Стих веры был исполнен
И не искал прикрас.
И юмор строки полнил,
С иронией сплетясь,
И всё, что Слуцкий помнил,
Всё в дело шло и в масть.

4
Всё в дело шло и в масть —
Такое дело было!
На целое и часть
Хватало сил и пыла.
Как раз шел звездный час,
Хула, как слава, льстила.
Но тут на всех на нас
Зима дыхнула с тыла.
И оттепель на нет
Хоть не сошла – ужалась.
На Слуцком в цвете лет,
Явивши кровожадность,
Сошелся клином свет:
Эпоха в нем нуждалась.

5
Эпоха в нем нуждалась,
Поскольку Пастернак,
Как в прессе утверждалось,
Изгой и тайный враг.
И Слуцкий встал, отважась, —
В страшнейшей из атак
И принял эту тяжесть,
Ведь лично как-никак
Тащил эпохи бремя
И признавал как власть.
Поэтому со всеми
Стал Пастернака клясть.

6
Стал Пастернака клясть
Минуты три – не долго.
На подлость не горазд,
Хотя и узник долга.
Но от таких мытарств
Немного было толку,
И, дома затворясь,
Он плакал втихомолку.
…Как будто сам отверг
Себя, и вот что сталось:
Хоть сорок лет не век,
И уж совсем не старость,
Но голова как снег,
Но сердце исстрадалось.

7
Но сердце исстрадалось,
Пришла пора невзгод.
Пусть чаще разудалость
В строфу свое ввернет,
Все то, что издавалось,
Все сорт не тот и счет.
Но совесть не сдавалась,
Работала, как крот,
И не давала спуску
Душе на день, на час,
Утряска чтоб с утруской
Стиха не началась.
Но сна лишился Слуцкий,
Испуг стал как напасть.

8
Испуг стал как напасть.
За что судьба карала?
И тут по новой – хрясть! —
Татьяна захворала.
Но все ж на этот раз,
На десять лет без мала,
На каждый день и час
Ему души достало.
Он дотащил свой крест,
Покорствуя, не споря;
Стерпел гостей приезд,
Поминок тараторье.
Хоть был один как перст
В отверженности горя.

9
В отверженности горя
Небрит, неприбран, вдов,
Планиду переспоря,
Себя переборов,
В неистовом задоре
Четыреста стихов
Сложил… но без подспорья
Свалился – был готов…
Так напоследок дерзко
Талант взыграл и смолк.
Сработалась нарезка —
Пожалте под замок…
Страшась всю жизнь ареста,
Он дольше жить не мог.

10
Он дольше жить не мог,
Он жил еще лет девять.
(Сказал: «Не дай мне, Бог…» —
Наш бог, и как не верить?!)
Уныл, убит, убог.
Унижен, словно челядь,
Сложить не мог двух строк,
Не знал, как быть, что делать.
То сядет на кровать,
То сядет в коридоре,
Книг не желал читать,
Газеты бросил вскоре
И спать не мог опять
В забросе и в затворе.

11
В забросе и в затворе
Домучился старик.
(Судьба – не санаторий,
А грязный черновик…)
Но все ж Борис при вздоре
Ошибок, шор, вериг
Воспел России горе
И потому велик.
За раненое сердце,
За дар, что был высок,
За жалости усердье,
За взлет последних строк
Он перейдет в бессмертье,
Земной отбывши срок.

12
Земной отбывши срок,
Он станет горсткой пепла…
Поэтам невдомек,
Что приросла, как лепра,
К ним тыща горьких строк,
И в памяти окрепла,
И смерть свою, как рок,
Попрала и отвергла.
Воскрес, а не усоп
Большой поэт, матерый!
И что над гробом треп,
Хочу забыть который,
И что сосновый гроб
И новый крематорий?!

13
И новый крематорий,
Как некогда Донской,
Дымил и тонны горя
Гнал в небо за Москвой.
И здесь, без предыстории,
Такой или сякой,
Был Слуцкий не в фаворе,
А в череде людской…
Работали проворно,
Не нарушали срок:
С повозки на платформу
Гроб, как торпеда, лег,
И люк, закрытый черным,
Его прибрал и сжег.

14
Его прибрал и сжег
Уже для жизни новой.
Не зря Завет изрек:
«В начале было Слово…
И Слово было Бог…»
(Точней – первооснова!)
Знал Слуцкий в слове толк,
Служил ему сурово,
Как завещал Господь…
Когда строфа слагалась,
Мог все перебороть —
Дух презирал усталость.
Не стал пророком хоть,
В стихах дышала ярость.

15
В стихах дышала ярость,
В стихах пылала страсть.
Все Слуцкому давалось,
Все в дело шло и в масть.
Эпоха в нем нуждалась:
Стал Пастернака клясть,
Но сердце исстрадалось,
Испуг стал как напасть.
В отверженности горя
Он дольше жить не мог,
В забросе и затворе
Земной отбывши срок.
И новый крематорий
Его прибрал и сжег.
1986