Леонид Гроссман

Пушкин

                                            Пришли ко мне Essais de Montaigne – четыре                                                 синих книги на длинных моих полках.                                                                                      Н.Н.Пушкиной.1835

Был полдень жизни.Тени залегли
На обликах Петра и Дон Жуана,
Напев Бахчисарайского фонтана
И чумный пир,смолкая,отошли.

Скончался Дельвиг.В пропасти земли
Ушел Вильгельм из невского тумана,
И страсть кавалергардского шуана
Уже смутила сердце Натали.

Но он еще не чувствуя обиды,
Устав на буйных праздненствах Киприды,
Был тих и прост.В покое зрелых сил,

Не веря в страсть,заздравных чаш не пеня,
Он терпкое вино сомненья пил
Из синих книжек мудрого Монтеня.

Зенеида Волконская

Волшебница! Коль сладко пела ты
Про дивную страну очарованья,
Про жаркую отчизну красоты...
Веневитинов. Кн. Волконской
Она вошла в московские салоны,
Чтоб в городе шатровых куполов
Пропеть под мерный гул колоколов
Палящие Петрарковы канцоны.

И полюбила темные иконы,
Кириллицу, славянский часослов,
Чтоб вспоминать о них среди балов
В толпе конгрессов Вены и Вероны.

Но снова Древний Рим пред ней возник,
И позабыла в дыме базилик
О бедных храмах с нищими в приделах,

Когда горящий пурпуром прелат
Пред нею пел в торжественных капеллах
Терцины католических кантат.

(Княгиня Зинаи́да Волко́нская (1789—1862) — хозяйка литературного салона, писательница, поэтесса, певица и композитор.)

Импровизатор

У стен Феррары, в зарослях Кремоны,
В Бергамо, где родился Арлекин,
Под шелест чернокрылых пелерин,
В тени гербов, где корчатся грифоны, —

Везде он брел, преображая в звоны
Мгновенных строф и беглых каватин
Надменный клекот Дантовских терцин
И томный плач Петрарковой канцоны.

Поэт — бродяга, страстный и скупой,
Он перед чинной северной толпой
Под стон смычков почуял близость бога,

И заструил средь лавров и мечей
В огнях Александрийского чертога
Зловещий блеск Египетских ночей.

Ганнибал

Плененный принц забыл сераль султанов,
Босфор и Абиссинские дворцы,
Когда ввезли московские гонцы
Его в столицу гневных Иоаннов.

Он ожил в царстве пудры и кафтанов,
Где славили придворные певцы
Лучистые бурбонские венцы
И герцогскую пышность Орлеанов.

Но африканской пылкостью томим,
Из праздного Парижа Ибрагим
Стремился к водам северных каналов,

Чтоб там средь верфей, свай, секир и пик
К стопам Петра склонить свой черный лик
И царственное имя Ганнибалов.