Всеволод Рождественский

Когда умирает поэт

Заря над опальной столицей
Глядела спросонок так зло.
Прохожих зелёные лица
На миг отражало стекло.

Скулили в воротах собаки,
Пылали костры на кругу,
И колокол чёрный - Исакий -
Качался в летящем снегу.

А там, за за синеющей рамой,
Уйдя в электрический свет,
Бессонный, горящий , упрямый
Всю ночь задыхался поэт.

И только что сумерки стёрло,
Вскочив на придвинутый стул,
Своё соловьиное горло
Холодной петлёй затянул...

Промерзли чухонские дровни,

А лошадь ушами прядет.

Никто и вольней и любовней

Над телом его не споет. 

Покрыт простыней, без подстилок

Он едет к последней беде, 

И в мерзлые доски затылок

На каждой стучит борозде.

А завтра в вечерней газете, 

Спеша на трамвае домой,

Бухгалтер прочтет о поэте

В столбце, обведенном каймой.

Но дома - жена и работа,

Письмо и тарелка ухи.

- Я тоже, он скажет, когда-то

Писал недурные стихи.

Зато вот теперь -слава богу -
Служу и живу ничего... -

Мечтатель. Бродяга. В дорогу,

Не слушай его!

Уж лучше б ты канул безвестней
В покрытую плесенью тишь!
Зачем алкоголем и песней
Глухие сердца бередишь?

За всех, кто вареньем и чаем

Вечернюю гонит хандру,

Ты тысячу раз был сжигаем -

Высокий костер на ветру.

Ты слыл негодяем и вором,
Лжецом и растратчиком слов,
Чтоб плакать над их же позором
В разбойном просторе стихов.

28 декабря 1925