Единомышьленники

Календарь поэзии. 05 февраля

История двух стихотворений

Бенедиктов Владимир

НЕСКОЛЬКО СТРОК О КРЫЛОВЕ

(При воздвигнутом ему памятнике)

Довольно и беглого взгляда:
Воссел - вы узнали без слов -
Средь зелени Летнего Сада
Отлитый из бронзы Крылов,
И, видимо, в думе глубок он,
И чтоб то дума была -
Подслушать навесился локон
На умную складку чела.
Разогнута книга; страницу
Открыл себе дедушка наш,
И ловко на льва и лисицу
Намечен его карандаш.
У ног баснописца во славе
Рассыпан зверей его мир:
Квартет в его полном составе,
Ворона, добывшая сыр,
И львы и болотные твари,
Петух над жемчужным зерном,
Мартышек лукавые хари,
Барашки с пушистым руном.
Не вся ль тут живность предстала
Металлом себя облила
И группами вкруг пьедестала
К ногам чародея легла?

Вы помните, люди: меж вами
Жил этот мастистый старик,
Правдивых уроков словами
И жизненным смыслом велик.
Как меткий был взгляд его ясен!
Какие он вам истины он
Развертывал в образах басен,
На притчи творцом умудрен!
Умел же он истины эти
В такие одежды облечь,
Что разом смекали и дети,
О чем ведет дедушка речь.
Представил он матушке-Руси
Рассказ про гусиных детей,
И слушали глупые гуси -
Потомки великих гусей.
При басне его о соседе
Сосед на соседа кивал,
А притчу о Мишке-медведе
С улыбкой сам Мишка читал.
Приятно и всем безобидно
Жил дедушка, правду рубя.
Иной... да ведь это же стыдно
Узнать в побасенке себя!
И кто предъявил бы, что колки
Намеки его на волков,
Тот сам напросился бы в волки,
Признался, что сам он таков.
Он создал особое царство,
Где умного деда перо
Карало и злость и коварство,
Венчая святое добро.
То царство звериного рода:
Все лев иль орел его царь,
Какой-нибудь слон воевода,
Плутовка-лиса - секретарь;
Там жадная щука - исправник,
А с парой поддельных ушей
Всеобщий знакомец - наставник,
И набран совет из мышей.
Ведь, кажется, всё небылицы:
С котлом так дружится горшок,
И сшитый из старой тряпицы
В великом почёте мешок;
Там есть говорящие реки
И в споре с ручьём водопад,
И словно как мы - человеки -
Там камни, пруды говорят.
Кажись баснописец усвоил,
Чего в нашем мире и нет;
Подумаешь - старец построил
Какой фантастический свет,
А после, когда оглядишься,
Захваченной деда стихом,
И в бездну житейского толка
Найдёшь в его складных речах:
Увидишь двуногого волка
с ягнёнком на двух же ногах:
Там в перьях павлиньих по моде
Воронья распущена спесь,
А вот и осёл в огороде:
"Здорово, приятель, ты здесь? "
Увидишь тех в горьких утехах,
А эту в почётной тоске:
Беззубою белку в орехах
И пляшущих рыб на песке,
И взор наблюдателей встретит
Там - рыльце в пушку, там - судью,
Что дел не касаяся, метит
На первое место в раю.
Мы все в этих баснях; нам больно
Признаться, но в хоть взаймы
Крыловскую правду, невольно,
Как вол здесь мычу я : "и мы! "
Сам грешен я всем возвещаю:
Нередко читая стихи,
Друзей я котлом угощаю,
Демьяновой страшной ухи.

Довольно и беглого взгляда:
Воссел - вы узнали без слов -
Средь зелени Летнего Сада
Отлитый из бронзы Крылов, -
И станут мелькать мимоходом
Пред ликом певца своего
С текущим в аллее народом
Ходячие басни его:
Пойдут в человеческих лицах
Козлы, обезьяны в очках;
Подъедут и львы в колесницах
На скачущих бурно конях;
Примчатся в каретах кукушки,
Рогатые звери придут,
На памятник деда лягушки,
Вздуваясь, лорнет наведут, -
И в Клодта живых изваяньях
Увидят подобья свои,
И в сладостных дам замечаньях
Радастся: "mais oui, c'est joli"
Порой подойдёт к великану
И серый кафтан с бородой
И скажет другому кафтану:
"Митюха, сынишко ты мой
Читает про Мишку, мартышку
Давно уж, - понятлив, хоть мал:
На память всю вызубрил книжку,
Что этот старик написал".
О, если б был в силах нагнуться
Бессмертный народу в привет!
О, если б мог хоть улыбнуться
Задумчивый бронзовый дед!
Нет, - тою ж всё думою полный
Над группой звериных голов
Зрим будет недвижный, безмолвный
Из бронзы отлитый Крылов.

Пётр Вяземский

 «На радость полувековую…»

На радость полувековую
Скликает нас веселый зов:
Здесь с музой свадьбу золотую
Сегодня празднует Крылов.
На этой свадьбе — все мы сватья!
И не к чему таить вину:
Все заодно, все без изъятья,
Мы влюблены в его жену.
Длись счастливою судьбою,
Нить любезных нам годов!
Здравствуй с милою женою,
Здравствуй, дедушка Крылов!
И этот брак был не бесплодный!
Сам Феб его благословил!
Потомству наш поэт народный
Свое потомство укрепил.
Изба его детьми богата
Под сенью брачного венца;
И дети — славные ребята!
И дети все умны — в отца.
Длись судьбами всеблагими,
Нить любезных нам годов!
Здравствуй с детками своими,
Здравствуй, дедушка Крылов!
Мудрец игривый и глубокий,
Простосердечное дитя,
И дочкам он давал уроки,
И батюшек учил шутя.
Искусством ловкого обмана
Где и кольнет из-под пера:
_Так Петр кивает на Ивана,
Иван кивает на Петра_.
Длись счастливою судьбою,
Нить любезных нам годов!
Здравствуй с милою женою,
Здравствуй, дедушка Крылов!
Где нужно, он навесть умеет
Свое волшебное стекло,
И в зеркале его яснеет
Суровой истины чело.
Весь мир в руках у чародея,
Все твари дань ему несут,
По дудке нашего Орфея
Все звери пляшут и поют.
Длись судьбами всеблагими,
Нить любезных нам годов!
Здравствуй с детками своими,
Здравствуй, дедушка Крылов!
Забавой он людей исправил,
Сметая с них пороков пыль;
Он баснями себя прославил,
И слава эта — наша быль.
И не забудут этой были,
Пока по-русски говорят:
Ее давно мы затвердили,
Ее и внуки затвердят.
Длись счастливою судьбою,
Нить любезных нам годов!
Здравствуй с милою женою,
Здравствуй; дедушка Крылов!
Чего ему нам пожелать бы?
Чтобы от свадьбы _золотой_
Он дожил до _алмазной_ свадьбы
С своей столетнею женой.
Он так беспечно, так досужно
Прошел со славой-долгий путь,
Что до ста лет не будет нужно
Ему прилечь и отдохнуть.
Длись судьбами всеблагими,
Нить любезных нам годов!
Здравствуй с детками своими,
Здравствуй, дедушка Крылов!
1838

5 февраля оба стихотворения опубликованы в «Литературных прибавлениях к Русскому инвалиду», 1838, № 7 вместе со стихотворением Гребенки, под общим заглавием: «Стихотворения, сочиненные для пятидесятилетнего юбилея И. А. Крылова». 2 февраля 1838 г. сугубо официальным образом было отпраздновано пятидесятилетие литературной деятельности Крылова. В зале Дворянского собрания был устроен по подписке обед на триста человек. За этим обедом Жуковский и В. Одоевский говорили речи, Блудов прочитал юбилейные стихи Бенедиктова, О. Петров спел стихи Вяземского, положенные на музыку М. Вьельгорским. В 1823 г. Вяземский, работавший тогда над статьей «Известие о жизни и стихотворениях И. И. Дмитриева», принял участие в полемике вокруг Дмитриева и Крылова в качестве сторонника Дмитриева; басни Крылова Вяземский тогда считал «грубыми». Пушкин, уже в начале 1820-х гг. высоко ценивший Крылова, был крайне недоволен позицией Вяземского (эти разногласия между Пушкиным и Вяземским отразились в их переписке 1823—1825 гг.). К 1838 г. Вяземский полностью пересмотрел свое отношение к Крылову. Однако, это не спасло авторов от критики.
Н. Греч, описывая в своих «Записках» юбилей Крылова, язвительно заметил: «Пели очень хорошие куплеты кн. Вяземского. За несколько лет до того Вяземский в одном послании своем воспевал трех баснописцев «Иванов»: Лафонтена, Хемницера и Дмитриева, а слона-то и не заметил; теперь же возгласил: „Здравствуй, дедушка Крылов”» (Н. И. Греч. Записки о моей жизни. СПб., 1886, стр. 501). Обвинения для Вяземского было очень жестоким, так как в узких литературных кругах на Крылова смотрели и вовсе как на признанный всеми талант. Любая критика вызывала шквал ответной критики.