Александр Шувалов

Похороны Пушкина

­­В два сорок пять на Мойке умер Пушкин...
Стоял январь. И за окном мороз…
Ни выстрела в знак траура из пушки,
Ни для приличия хотя бы каплю слёз…
Жил Петербург своею жизнью. Власть молчала.
Не стало Пушкина. Спокойней будет всем…
Ну, вот и кончилась, видать, его опала,
Вот он лежит теперь навечно нем…
Но жизнь его другая начиналась
Не по земным законам, по своим,
Пусть он молчал, но Муза не молчала,
Её на это Бог благословил…

…Собор Исакиевский. Скоро ли приедут?
Когда поэта тело привезут?
Народ стоял и ждал. Ждал и не ведал,
Что будут отпевать совсем не тут…
Исакий для поэта не открыли,
Не по нему, видать, такая честь,
Хотелось, чтоб его скорей забыли?
А, может, это царственная месть?
Роптал народ, а власть опять молчала,
Неужто и от мёртвого его
Она ещё чего-то снова ждала,
Как от заклятого любимца своего?

Но спрятать всё равно бы не смогли,
Хотя и под конвоем в непогоду,
Как вора ночью в церковь привезли,
Видать, особам царственным в угоду…
Конюшенная площадь. Божий Храм
И весь народ без шапок на морозе…
Приют последний петербургский. Ну, а там
Дорога дальняя подальше от столицы,
И счёт пойдёт не жизни, а верстам,
И троечка последняя помчится…

...Последняя дорога. Гроб на дрогах,
А сверху сено, чтобы не замёрз...
- Кого везут?
- Кого-то из острога...
- Ни родственников нету и ни слёз…
Лишь царственная милость: вмиг доставить,
Подальше от людей похоронить
И крест простой покойному поставить,
Чтоб власть никто ни в чём не смог винить…

Уж вечерело. И в Святые Горы
Поэта троечка устало привезла -
Подальше с глаз, но не народа –
Царской своры...
( А Русь его Великим назвала!)
...И тут же наспех яму откопали
И снегом забросали кое-как –
Он даже здесь поэтом был опальным,
Но рассудили всё не так века…

...Давно уж нет ни этой царской своры,
Давно забыты многих имена,
Пустые сплетни и пустые споры,
За лесть и наговоры ордена…
А он живой! И в памяти народной
Он первый и один вот он такой –
Красивый и чернявый, благородный…
…Так выпьем же и мы за упокой…