Владимир Шевкунов

Анна Ахматова

«Anno Domini».

Нелегкою была судьба
У этой Дамы.
Но не сдавалась никогда
Горенко Анна.
Она в Одессе родилась,
Но очень скоро
Под Петербург перебралась
Семья майора.
Надолго Царское Село
Им стало домом.
Здесь детство Анино прошло,
Здесь все знакомо.
Входила в пушкинский лицей
С благоговеньем.
Он дал свое за это ей
Благословенье.
Стихи писала без конца
В большой тетрадке.
Но приходилось от отца
Писать украдкой.
Да, не хотел читать стихи
Отец у дочки.
Отцовской воле вопреки
Слагались строчки.
Она писала о себе,
О том, что было.
О том, в сердце у нее
Происходило.
«Сердитый окрик, дегтя запах свежий,
Таинственная плесень на стене.
И стих уже звучит – задорен, нежен
На радость вам и мне».
Свои стихи публиковать
Решила твердо.
Что посоветует ей мать –
Спросила гордо.
Пиши, ответила ей мать –
Тебе совет мой.
Но ничего не должен знать
Отец об этом.
В роду у них был князь Ахмат.
И его имя
Она себе решила взять
Для псевдонима.
Но избежать не удалось
Семейной драмы.
В конце концов отец ушел
От ее мамы.
Развод их – молнии удар
Для юной леди.
Словно взорвался самовар
Из чистой меди.
И отправляется семья,
Судьбой гонима,
Остановившись без отца
В просторах Крыма.
Потом семья перебралась
На время в Киев.
Здесь с Гумилевым встретилась
Она впервые.
Как Анна, тоже он поэт,
Возможно это,
Их сблизило. В один момент
Сошлись поэты.
Создали новую семью,
И стали ближе.
Медовый месяц проведут
Они в Париже.
Париж к себе всех привлекал
Вполне резонно.
Сам Дягилев там открывал
Свои сезоны.
А через год начнут опять
В путь собираться.
Италия их будет ждать
В свои объятья.

Венеция… Я тоже здесь
Гулял недавно.
И дочь моя была моей
Прекрасной Дамой.
Еще зимой я ей сказал:
«8 марта,
Когда все будут поздравлять тебя гурьбой,
Мне тоже разреши тебя поздравить –
Мы в путешествие отправимся с тобой.
Нам будет некогда о прошлом погрустить -
Нас ждут венецианские каналы.
Но, если этого покажется нам мало,
Мы и Дворцы там сможем посетить».
И вот на площади Сан-Марко, у Дворца,
Когда стояла дочь в изящном длинном платье,
Мне показалось, что стоит она в объятьях
Богатого венецианского купца.
Красивый, очень сильный гондольер,
Я слышал, песню для нее исполнил.
И нежно ее рук касались волны,
В ее ладонях тихо замерев.
Мы посетили множество Дворцов,
Теперь мы возвращаемся обратно.
А мне на дочь смотреть сейчас приятно
И видеть восхищенное лицо.
Но опускается на море теплый вечер
И в небе гаснут отблески зари.
Мы ни о чем сейчас не говорим,
Мы просто думаем:
Венеция – до новой встречи…

А Гумилев с Ахматовой уже
Опять в России.
Живет Ахматова, слегка отяжелев, -
Она ждет сына.
И появился ее сын на свет –
В честь Льва Толстого
Его, по общему согласию в семье,
Назвали – Лева.
Но вскоре началась тогда война,
Потом другая.
И раскололась надвое страна,
Всем жизнь ломая.
Средь белых оказался Гумилев.
Он был растерян.
Затем к большевикам в плен попадает он.
И был расстрелян.
Сама Ахматова пришлась не ко двору,
Она в опале.
Живет простой былинкой на ветру,
Ютясь в подвале.
Но не сломалась, нет, сказала – остаюсь
Я здесь с народом.
Стихи печатать перестали, я возьмусь
За переводы.
И, гордо свою голову подняв,
Живя в ловушке,
Она подумала – здесь вновь спасет меня
Великий Пушкин.
И вскоре вышли новые статьи
О его жизни.
Казалось, расправляет крылья вновь свои
Ее Отчизна.
Но наступает сталинский режим –
Прощай свобода.
Лев Гумилев в тюрьме – мол, якобы он сын
Врага народа.
Его отец за «белых» воевал,
Теперь за это
Его потомок должен отвечать.
Да… конец света.
Как много дней с рассвета и до тьмы
Она стояла,
Чтоб передать в застенки сталинской тюрьмы
Хотя бы малость.
И не одна, а много русских баб
Стояли рядом.
Но вход в тюрьму вооруженный охранял солдат
С суровым взглядом.
Он многим в руки выдавал конверт,
А в нем писали –
Без права переписки 10 лет,
Но люди знали,
Что означает приговор такой – расстрел.
И без сознанья
Валились. Реквием рождался в голове
У Донны Анны.
Но строчки всеми пережитых бед
Остались в мыслях.
И только через много-много лет
Он был записан.
А слово страшное звучит опять – война.
И, к сожаленью,
Немало жизней унесла она
В одно мгновенье.
В Ташкент из Ленинграда прилетев,
Молилась Богу,
Чтобы фашизм загнали поскорей
В его берлогу.
Вот, наконец, повержен лютый враг,
Весна настала,
Но Анне радоваться рано, не прошла
Ее опала.
Боялись власти – она сможет описать
В воспоминаньях
То, как жила страна. И им придется отвечать
За злодеянья.
За те мученья, что испытывал народ
Несправедливо.
А ведь Ахматова описывала все
Всегда правдиво.
Когда стихи читала, зал приветствовал всегда
Ее вставаньем.
Вождь возмущается – кто мог организовать
Рукоплесканье.
Друг юности приехал к ней на день
Из-за границы.
И сразу на нее ложится тень –
Она шпионка и блудница.
И вскоре появляется статья
В центральной прессе -
Ахматова, как пережиток прошлого, для нас
Неинтересна.
И много лет продлится тишина,
Вокруг все глухо
И только в оттепель воспрянула она
Могучим духом.
«Поэма без героя» появляется на свет,
Воспоминанья.
Пришло, хоть с опозданием на очень много лет,
Ее признанье.
Ее стихами восхищается весь мир,
Хоть с переводом
Они сложны. Но оказалось, что близки ее стихи
Другим народам.
Я очень коротко об Анне рассказал,
Теперь вы сами
Найдете время уделить ее стихам
Свое вниманье.
Нелегкою была ее судьба,
Но постоянно
Мы будем помнить, что горит ее звезда,
«Domini Anno».