Николай Бицюк

Мандельштам

- Осип Эмильевич, - шёпот в тумане,
Серые будни, клеймо инородца,
Кончились деньги в потёртом кармане,
Только стихи продолжают бороться.

Полночь, свеча догорит не согрея
Комнату, тень от стола и буфета,
Старого, битого жизнью еврея,
Русского, битого жизнью поэта.

Противоречие? В сумерках длится
Исповедь совести, тела тирада.
Время проходит, забудет столица
Лица ушедшего в ночь Петрограда.

Поодиночке уйдут за пределы
Модные баловни светских салонов -
Блок, Гумилёв, Ходасевич и Белый,
Гиппиус, Нарбут, Цветаева... клонов

Много появится. Оригиналы
Не превозносят эпоху репрессий.
Пусть Мандельштам будет строить каналы,
Будет Есенин ходить на воскресник.

Что, отказались? Их всех подчистую
Вычесть из жизни до Первого Мая.
Кто-то ещё прошептал: "Протестую,"
Мёртвые губы в усмешке сжимая.

Осип Эмильевич, поздняя осень
Тоже погибла в кошмаре жестоком.
Двадцать седьмое, декабрь, тридцать восемь,
Жизнь покидает под Владивостоком.

В общей могиле застывшее тело
Не отыскать. Мертвецов галерея.
Жаль, что страна сохранить не сумела
Старого, битого жизнью еврея.