Александр Кучерук

Памяти В. П. Некрасова

Был веселый и усатый,
А теперь, как жаль,
Но не пустят на Крещатик
Вику, бо москаль.

Поднимите веки Вию,
Рано он ослеп…
Ты ослеп с ним тоже, Киев;
Довод твой нелеп.

Да, москаль он, и Булгаков
Тоже вам чужой,
Но ты лучше вспомни, как он
Пел про Город свой.

Ваши местные разборки –
Просто моветон…
И с Владимировской горки
Раздается стон.

Раздается плач Тарасов:
– Как же вы смогли?
Всех моих знакомых масса
Стали москали.

Ах, какие же вы дурни,
Без башки, ей-ей!..
И хохлов нет у Культуры,
Нет и москалей.

16 сентября 2007

Памяти В. П. Н.

На висках неожиданный иней,
словно старое лёг серебро.
Взгляд настолько пронзительно-синий,
будто острым ножом под ребро.

И таким пожилым мушкетёром
он с портрета глядит на меня…
Их так мало осталось, которым
не страшны ни пыланье огня,

ни вода — говорливым потоком,
ни звенящее пенье фанфар.
Ах, как жёстко и даже жестоко
был наказан правдивости дар.

Ах, как мерзостно, глупо и гадко
был он изгнан всему вопреки,
его книги казнили украдкой,
разрывая на части, в куски.

Жаль, что поздно узнал я об этом;
в дни последние СССР…
Но хотя он и не был поэтом,
всё равно для меня он — пример.

Чести, совести, истины трасса
им в застойной проложена мгле…
И так жаль, что писатель Некрасов
до сих пор во французской земле.

24 марта 2010

К 100-летию Виктора Платоновича Некрасова

Как будто постаревший мушкетёр,
строкою-шпагой мастерски владея,
глаза и души избавлял от шор…
Но власть его представила злодеем

и, надавив всей массою своею,
писателя изгнала за бугор.
Но зёрна-строки, что он в души сеял,
рождают честь и совесть до сих пор.

Прошедший сквозь окопы Сталинграда,
не зная Рая, нахлебавшись Ада,
но, не смотря на это, Честь свою

не продал он за медную монету…
И, словно благородные поэты,
он пал героем, как солдат в бою.

3–5 июня 2011

Виктору Платоновичу Некрасову

О, как он дрался с серой массой,
чтоб нас освободить от шор…
От Родины вдали скончался
последний русский мушкетёр.

Как сплав Атоса с д’Артаньяном,
он — вечный Чести паладин —
сражался весело и рьяно
меж чёрных и лихих годин.

Талантам воздавал по праву,
как, впрочем, разным сволочам.
Молчанье — это не по нраву…
И страшно было палачам.

Вот так и жил: на горе гадам
и добрые творя дела…
Так от окопов Сталинграда
и до Парижа жизнь легла.

18 июля 2012

Тридцать лет

                                А когда я вернусь?..
                                               А. А. Галич

Неистовым пожаром сердце жжёт.
Болит душа отчаянно. До крика.
Пошёл тому уж тридцать первый год,
как лёг в земле чужой писатель Вика.

Простите, так его не называл,
и близко никогда не знал его я,
но почему-то душу наповал
сразило строк отчаянье лихое.

Быть может, это только потому,
что в городе живу я, им воспетом,
и память битвы вижу наяву?
Но память где о н ё м? В помине нету!..

Нет улицы. Нет даже тупичка
с фамилией такой литературной...
Зато палачки1 имя на века
впечатано. Неужто, так культурней?

Лежит он под Парижем тридцать лет.
Нет Родины, чтоб на неё вернуться.
А так хотелось положить букет,
на миг к душе душою прикоснуться.

Вернётся ли когда-нибудь? Бог весть!
По улице Некрасова пройти мне
придётся ли? Но дух его и честь
пока со мной, с толпой не по пути мне.

_______________________

1 Улица им. Р. Землячки.

10 октября 2017 г.