Евгения Балдина

Мариенгофу

Ах, Толя, как? Ведь вы родными были…
Кто прав, кто виноват – не разберешь.
Не ты ль хотел, чтоб дружбу сохранили?
Но и не ты ль ее обманом бьешь.

Не понимаю, в чем он провинился…
Не тем ли, что вином вас угощал,
А сам при этом крайним становился,
И всё и всем заведомо прощал?

Где, Толя, те злосчастные банкноты
На коих поэтическая кровь?
Ведь вот на это «мы же, друг, банкроты»
На ресторане надпись «Мариенгоф»?

Который день я пред раскрытой книгой:
Ну неужели были таковы?!
Да только хулиган и забулдыга
Воспет страною, а вот Вы... увы.

Я не виню Вас, право, Анатолий.
Судья вам Бог, не мне судить, не мне.
Ведь этой вот имажинистской боли
Испили вы наверно наравне.

На этом свете дружбу вы сломали.
Но, знаете, мне хочется, чтоб там
Где вы сейчас, друг друга отыскали,
И дали волю правильным словам.